Процесс подписания бумаг не затянулся на долго, видимо эта женщина имела действительно высокую позицию. Она поставила свою попись и еще раз поддела владелецу клуба. У рабов эта ночь не будет сладкой, это Вильям мог понять не напрягаясь. Какая хозяйка любит, чтобы ее собственность наблюдала за унижением госпожи?
-На что ты откликаешься? - он набрал в грудь воздуха, но тут же был остановлен своей новой хозяйкой:
Ладно, не важно, потом скажешь. Надеюсь доставка в сумме?
Владелице клуба был дан час на доставку новой покупки к месту проживания этой гордой дамы. Как-только дверь закрылась мисс Джонс начала курс самореабилитации в глазах раов и подчиненнх.
Первым пострадал улыбающийся, он получил пощечину и приказ не скалиться. Досталось всем, кроме Вильяма, теперь он был чужой собственностью, чужой вещью, а повредить чужую вещь приравнивалось к преступлению
Дорога к общине Пойзон, как назвал ее раб, который вел машину, была не очень продолжительной. но достаточно информативной в плане не закрывающегося рта Бобби, который рассказал ему все, о чем знал сам или слышал от других. По словам Бобби Вильяму не совсем повезло с хозяйкой, попасть в общину пойзон вообще считалось неудачей, там любили приложить руку к новым игрушкам и некоторые не доживали до тридцати лет. Тем не менее, он был уверен в том, что  такой красавчик, как Вилли сможет протянуть парочкой лет дольше.
Само здание было намного больше, чем его последнее место обитания. Высокие потолки, деревянная мебель, здесь можно было забыть о той катастрофе, которая изувечила миллиарды жизней.
Сначала его повели в то место, где собирались все рабы, внешне он был достаточно опрятным, одежда была новой, поэтому его решили не мыть, не кормить, а направить прямиком в опочевльню хозяйки, чтобы та имела возможность рассмотреть свою покупку.
Вооружившись подносом и подробными инструкциями по поводу того, как найти спальню Марии Гевада (так звали его владелицу), он отправился по корридорам здания через центральный холл к месту назначения, не опуская головы, ведь собственность самой главной женщины Полиса никто не посмеет задеть.
Спальня была огромной, какой ей и надлежало быть. Огромная кровать, полутона, свет не проникал в комнату в  полную мощность из-за тяжелых штор синего цвета, у окна находился большой письменный стол, государственные дела заставали Марию и здесь.
Вильям подошел к столу и неслышно опустил поднос, стоявшая у окна женщина обернулась и ожидающе посмотрела на свою новую игрушку.
Вильям, мэм. Ваши фрукты, - он пробко поднял глаза на нее, - что прикажете делать дальше? - голос его не был сладок, как у большинства рабов его типа, но с этим он ничего поделать не мог, природа брала свое. Да и воспаление связок в 19 лет сделало свое дело, у него был грубый мужской голос и это могло стать проблемой, судя по выражению лица Марии.

Она осматривала его так, как положено было делать это с собственностью, в поисках изъянов, которые впоследствии можно было исправить.
Ты опоздал ,Виллиам,- она приняла позу властного созерцания в кресле у стола.
Какие важные дела тебя задержали? Может ты мне уже вообще не нужен. Выброшу тебя и все, а может тебе дать работу что погрязнее, а то смотрю больно нежная у тебя с виду кожа.
Запугивания были смешными, она применяла прием напускного снижения цены, чтобы он поверил в свою несостоятельность, чтобы чувствовал благодарность за то, что купила его и избавила от худшей судьбы. А кто сказал, что эта судьба - лучший вариант? Если бы Вильям мог, уголок его губ потянулся бы вверх в саркастической ухмылке.
А ты.-она сделала паузу, картинно подчеркивая свои слова, - Ты меня удивил.
Да неужели? Скорее всего ее прошлый раб был аматором.
Допустим опоздание я тебе простила, но ты главное не останавливайся, былые обиды имеют свойство всплывать.
Голос ее замедлился, а рука взлетела вверх и ладом покрутилась в воздухе. Хозяйка хотела посмотреть на свою покупку со всех сторон. Чтож, крутись, кукла, крутись! Вильям обернулся вокруг своей оси и остановился, мягко зафиксировав на ней взгляд.
Тебя неплохо вышколели, вот только теперь забудь все что ты знал до, твои знания равны нулю, будь рядом со мной, слушай, смотри в оба, лови каждый взгляд, дыхание и мысли.
Да уж придется, если не хочу быть наказанным или убитым.
Его вгляд остался ровным, не маргающим, руки лежали по швам, спина была ровной.
Ну что ты стоишь, забыл команду? Удиви меня, покажи что ты умеешь?  - она снова опустилась в кресло в ожидании чего-то, что могло бы ее порадовать.
Вильям не стал искушать судьбу и избрал стратегию прямого поимания вопроса. Что могло интересовать эту женщину с ее положением, с ее деньгами и властью. Кажется он догадывался что, но сейчас она ему этого не простит. Поэтому Вильям поднял правую руку и медленно растужил аккуратный тонкий галстук на шее.
Меня зовут Вильям, я обучен ораторскому искусству, - галстук упал на пол и он приступил к пиджаку, - логике, - пиджак присоединился к галстуку, - знаком с азами медицины, - размеренными движениями обеих рук он расстегивал белую рубашку, - в моем активном пользовании находит сотня стихов, которые я готов декламировать в любое время угодное мадам, - с пуговицами ыло покончено и Вильям снял рубашку, оказавшись обнаженным до пояся, - знаю и успешно приеняю технику рукопашного боя, - руки опустились к поясу, расстегивая его, - эрудирован во всех основных науках, - пояс лежал на полу вместе с остальными вещами.
В спальне было тепло и приглушенный свет падал на его развитую мускулатуру, оттеняя рельефы тела.
Мне раздеться дальше, госпожа? - Вильям говорил спокойным голосом с небольшой хрипотцой, присущей ему, он не менял выражения лица, не менял позу, он ждал дальнейших приказов.

Она была странной женщиной - Мария Гевада. Такое девственное имя и такая черная душа. Кто-то сильно испортил ее, дав ей авласть и отобрав возможность чувствовать, мыслить человеческими категориями.
Она хотела играть, хотела играть в раба и госпожу, в рабыню и господина - как угодно, важно было то, что кто-то кому-то подчинялся. Ну что ж, Вильям мог дать ей то, чего она хотела этот один раз. Зачерпнуть немного ночи изнутри этой изголодавшейся женщины и вернуть ее ей в извращенном, гротескном варианте.
Мария наклонилась и подняла с пола его ремень, не сводя глаз с раба - жест псевдоподчинения. Прятать глаза - вот подчинения, склонять голову и гордо смотреть - насмешка. Даже играть у нее не получалось по всем правилам, она как-бы говорила своим телом, проводя согнутым ремнем по его торсу, ты мой раб, играй по моим правилам, я тобой владею.
Ты говоришь обучен ораторскому искусству-она обошла его сзади и принялась водить ноктем указательного пальца по спине вдоль позвоночника, - и что это по твоему?
Вильям молчал, он не смел перебивать госпожу. Много слушать, а потом в нужный момент сказать нужные слова - вот что.
Я видела многое, знаю достаточно и больше всего не люблю повторяться. Если ты хоть на минуту сможешь отвлечься от того, что твоя жизнь и есть твоя работа, нам будет с тобой намного проще.
Моя жизнь - это моя жизнь, а работа в ней только ты. Залезть мне в голову не удастся.
На чем мы остановились?..Так вот, мне кажется, судя по количеству оставшихся  одетых предметов одежды,  ты ещё должен обладать как минимум несколькими талантами. -Мария осмотрела  все разбросанные по полу вещи и вновь перевела взгляд на него.
Или ты мне предлагаешь другую игру? Хочешь поменяться местами?-  она сбросила пиджак на пол и,  распустив волосы, протянула ему обе руки, прижатые внутренними частями запястий друг к другу.
Действуй!- приказала она указав взглядом на свои руки.
Картинная поза, наигранный жест, хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!
Вильям грубо схватил ее за талию и вывернул подставленную руку за спину, женщина вскрикнула от резкой боли. Он положил ее на стол, с силой прижав к столешнице лицом вниз, а сам навалился всей массой сверху, приложил губы к ее уху:
Тебе это нравится, правда? - горячее дыхание коснулось кожи ее лица, ее волос. Свободной рукой Вильям поднял платье хозяйки, и, все еще крепко прижимая ее к столу, избавился от последней вещи на нсвоем теле для демонтстрации всех талантов. Она вскрикнула и расслабилась, он ослабил хватку и оперся обеими руками о стол. Мария вскинула голову и коснулась спиной к его груди. Он положил одну руку на ее грудь, прижимая тело хозяйки к своему, продолжая немногорезковатые движения, нарящивая темп.
Она извивалась и издавала звуки, по которым было понятно, что талант госпоже пришелся по вкусу и Вильям продолжал, ускоряя процесс, прижимая ее к столу со всей допустимой силой, доводя все до конца, до логического взаимного завершения. Когда она издала облегченный крик  и ее тело прекратило биться в конвульсиях, он отшел на несколько шагов и, восстановив дыхание, уточнил:
Мне одеться, госпожа, или Вы желаете продолить в душе?